Байер Готлиб или Теофил Зигфрид (Bayer Gottlieb Siegfried).

занимал кафедру древностей и восточных языков в Петербургской АН (1725 - )

В первых одиннадцати томах «Записок Академии» помещены некоторые переводы сочинений Байера:

«Historia Osrһоёna et Edessena nummis illustrata» (С.-Петербург, 1873);

«Historia regni Graecorum Bactriani» (1738 г.);

«De origine et priscis sedibus Scytharum» (русский перевод в «Записках Академии», т. 1, 1728);

«De Scythiae situ, qualis fuit sub aetate Herodoti» (русский перевод в том же томе);

«De Cimmerus» (русский перев. во II томе);

«De Varagis» (русский перевод Кондратовича п. з.

«Сочинение о Варягах» в IV томе, 1768 г.);

«De Russorum prima expeditione Constantinopolitana» (VI том);

«De Venedis et Eridano fluvio» (VII том);

«Origines russicae» (VIII том);

«Geographia Russiae … ex Constantino porpnyrogenneta» (IX том, русский перевод 1767 г.).

«Geographia Russiae ex scriptoribus septentrionalibus» (том X; русский перевод 1767 г.);

«De Hyperboreis» (том XI).

Только в русском переводе явилось сочинение: «Краткое описание случаев, касающихся Азова от создания сего города до возвращения оного под Российскую державу» (СПб., 1 734 г.).

Вместе с латинским оригиналом издан перевод: «История о жизни и делах кн. Константина Кантемира» (Москва, 1783 г.).

Для царя Петра II Байер написал: «Auszug der ä lteren Staatsgeschichte» (СПб., 1728 г.).

Байер Готлиб Зигфрид (Bayer Gottlieb Siegfried) (1694, Кенигсберг — 1738, Петербург) - немецкий историк-востоковед и филолог;

член Петербургской академии наук (1725)

Байер Готлиб Зигфрид родился 6 января 1694 г. в Кенигсберге. Отец его, бедный живописец, поселился в Кенигсберге, после того как бежал из Венгрии, спасаясь от преследования за религиозные взгляды. Первоначальное воспитание Готлиб-Зигфрид Байер получил в одной из кенигсбергских школ, где, понуждаемый бедностью, писал за своих более богатых товарищей латинские упражнения и для этого изменял выражения, употребляемые им в своих собственных работах. Это было для него, как он сам говорит, полезным упражнением. Дальнейшее его учение в кенигсбергской фридриховой коллегии (collegium Frideri cianum) под руководством способного и широко образованного для того времени преподавателя возбудило в нем интерес к чтению латинских классиков, так что скоро Байер стал выделяться своим искусством писать по-латыни под немецкую диктовку.

В 1710 г. он поступил в Кёнигсбергский университет, где стал изучать восточные языки, в особенности китайский. Байер вынужден был работать и он получил место учителя в низшем классе фридриховой коллегии, где ему приходилось заниматься по семи часов в день более, чем с 150-ю учениками. В это время он начинает изучение еврейской библии, и таким образом вступает в новую сферу науки — в восточные древности. Знание еврейского языка помогло ему в изучении других семитических языков, а изучение этих языков привело его к знакомству с историей Востока; чтение Сансонова описания Азии впервые обратило его внимание на Китай, языку которого он также посвящал немало времени. Усиленные научные занятия расстроили здоровье Байера, и в 1714 г. он предпринял небольшое путешествие в Данциг; однако и здесь ученая ревность взяла свое. В Данциге он изучил Corpus Byzantinum, знание которого ему было впоследствии так полезно при его занятиях древнейшей русской историей, и с которым он был знаком лучше всех других русских историков XVIII века, исключая разве Стриттера. По возвращении в Кенигсберг, Байер получил от кенигсбергского магистрата стипендию для ученого путешествия по Германии; это путешествие продолжалось до 1717 г., и во время его Байер посетил Берлин, Галле, Лейпциг, Виттенберг и Иену. Эго путешествие, опять-таки, помогло Байеру расширить свои познания по восточным древностям. В Берлине он сошелся с ученым ориенталистом Лакрозом, начавшим также заниматься китайским языком и устроившим ему доступ в берлинскую библиотеку, в которой Байер познакомился с неизвестными еще ему рукописями о Китае. В Галле он изучал арабский язык под руководством Соломона Ассади, родом из Дамаска; эфиопский — у Михаэлиса, греческую церковную историю — у Гейнекезия. В Лейпциге Байер получил степень магистра, и приготовил каталог восточных рукописей местной городской библиотеки, что помогло ему в занятиях сирийским языком. Кенигсбергский магистрат обещал ему устроить путешествие в Голландию и Англию, но расстроенное здоровье не позволило ему воспользоваться этим предложением. Вернувшись в Кенигсберг, он открыл курс о Гомере, Платоне и Феокрите. Одновременно с этим он занимал административные должности в кенигсбергской кафедральной школе и был сделан библиотекарем альдштатской школы. В это время он начал изучение средневековых и, главным образом, северных писателей. Чтение этих писателей, наряду с изученным ранее Corpus Byzantinum, должно было навести его на мысль, что в русских древностях он может найти много для него интересного. И обстоятельства слагались так, что должны были обратить его внимание на Россию. Во время своего путешествия он познакомился с некоим Родде, который много рассказывал ему о России и сообщил ему тунгусскую и монгольскую азбуки. Как кажется, в Россию влекли Байера не одни научные, но и религиозные интересы. Еще ранее, защищая в Кенигсберге в 1715 г. диссертацию о словах Христа на кресте: "Eli, Eli Lama Asabthani" против Олигура Паули, толковавшего их несогласно с христианским учением, Байер познакомился с Христианом Гольдбахом, бывшим впоследствии также академиком в Петербурге. Гольдбах первый подал ему мысль ехать в Петербург. В 1725 г. академиком Блументростом, хлопотавшим тогда о приглашении в Россию ученых, Байеру была предложена на выбор кафедра или древностей, или восточных языков, или истории, или же звание историографа ее императорского величества. Согласно своим вкусам Байер избрал две первые кафедры, за что и должен был получать по контракту от 3-го декабря 1725 г. 600 рублей в год с казенною квартирою, отоплением и освещением. 6-го февраля 1726 года Байер прибыл в Петербург.

3 декабря 1725 г. Байер был избран членом (профессором) Петербургской академии наук. С 1726 г. занимал кафедру древностей и восточных языков в Петербургской АН. За всё время своего пребывания в Петербурге Байер принимал живое участие в судьбах Академии и ратовал за свободное её развитие. Так, он, например, составил жалобу, которую академики подали Петру II в 1729 г. на секретаря Академии Шумахера и в которой они, между прочим, ходатайствовали об утверждении академического регламента; в 1732 году разработал академический устав; в 1727 году, по отъезде академика Коля, принял на себя надзор над Академической гимназией.

Научная деятельность Байера в его бытность русским академиком является по существу продолжением его более ранних трудов. Его исследования по русской истории за это время касаются тех тем, которые стоят в связи с его изысканиями в области восточных древностей, и русская история интересует его лишь постольку, поскольку она необходима для уяснения этих последних. От истории киммерийцев он переходить к изысканиям в области скифской истории в эпоху Геродота, Александра Великого и Митридата. В более тесной связи с русской историей стоит другой ряд его исследований: о варягах, руссах и русской географии в IX в. Но это, главным образом, результат его занятий над византийскими и скандинавскими источниками; русские летописи он знал только в латинском переводе. В то же время Байер не покидал и своих любимых изысканий в области восточных языков и, главным образом, китайского. В этих занятиях он нашел поддержку в лице вице-канцлера гр. Остермана, библиотека которого заключала в себе многие китайские лексиконы. В это же время Байер вступает в переписку со многими иезуитскими миссионерами. Почти с детскою радостью извещает он Геснера, что имел случай лично видеть и разговаривать с некоторыми лицами из китайского посольства. В Петербурге же изучил Байер, под руководством жившего здесь индейца Зонбара, санскрит. К этому времени относится издание его, Museum Sinicum, которое он посвятил Феофану Прокоповичу. Известно близкое отношение этого просвещенного иерарха к Академии Наук. Байер с большим уважением относился к Прокоповичу, при чем, как кажется, не только уважал его за его образованность, но и интересовался его богословскими взглядами.

Все свои восточные исследования Байер производил, имея официальную обязанность, возложенную на него академией, делать открытия в области греческих и римских древностей. Обстоятельства и внешняя обстановка не благоприятствовали научной деятельности Байера в Петербурге. Ему приходилось выносить много неприятностей от библиотекаря академии Шумахера, который не допускал его даже к описанию монет в академической библиотеке и кунсткамере; лишь некоторые из них были сообщены ему Делилем. Часть времени отымалась у него различными официальными работами, как, например, написанное им на немецком языке введение в древнюю историю для Императора Петра II. Наконец, с 1727 года, после отъезда академика Коля, он заведовал академической гимназией. Байер, очевидно, тяготился всем этим и, наконец, решился просить в 1737 г. об увольнении; есть известие, что еще в 1731 г. его приглашали на кафедру красноречия в Галле. Отставка была им получена, но покинуть Россию ему не удалось. Он отправил уже в Кенигсберг свою богатую библиотеку, но заболел горячкой и умер.

Байер Готлиб Зигфрид умер 10 февраля 1738 г. В Петербурге.